Из плена в плен - Илья Бровтман

Что грустить про день ненастный.

Нужно радоваться ей.

Сколько девушек несчастных

Не найдут себе мужей.

Сколько баб за инвалидов

От отчаянья пойдут.

Этот хоть невзрачен с виду,

Но совсем не баламут.

Вот и младшая сестрёнка

Подыскала жениха.

Даже вроде ждёт ребёнка.

Доля женская лиха.

Тридцать лет не за горами.

Меркнет свет девичьих лет.

Не паришь под небесами,

Да и проку в этом нет.

В самоедстве нет резона.

Ей не ведомо, что впредь

В том, что вышла за Семёна

Не придётся пожалеть.

Сбылись лучшие надежды.

Разве что им довелось

Пожалеть о том, что прежде

Тридцать лет прожили врозь.

Раз, под руку взяв невесту,

Удалось ему пройти

Лет немало с нею вместе

По нелёгкому пути.

Без вранья и недомолвки.

Но не будем забегать

Далеко вперёд. К помолвке

Обратим свой взор опять.

Скоро убедились сами,

Что для свадьбы нет преград.

Посидели со сватами.

Вот, пожалуй, весь обряд.

Поцелуем обменялись,

Сразу перейдя на «ты»,

А наутро расписались

Без банкета и фаты.

Взялись буднично за руки,

И вперёд без лишних слов.

Вся страна лежит в разрухе.

Не до свадебных пиров.

Позади лихие годы.

Сердце рвётся из груди.

Позабыты все невзгоды,

Только счастье впереди.

Глава 2 1953 год

Кружит жизнь как в карусели.

Света луч прорезал тьму.

Вот и дочка в колыбели

Улыбается ему.

И Семён остыл немножко,

Тает медленно душа.

Вскоре дочка по дорожке

Ковыляет не спеша.

Стали реже бомбы сниться,

Завершается война.

Жизнь его юлой кружится.

Дом, работа, дочь, жена.

Раз идёт Семён под вечер,

Не предчувствуя грозы.

Кадровик бредёт навстречу,

Ухмыляется в усы.

Славный парень Пётр Катин.

Говорит, картавя, он:

— Повстречал тебя я кстати,

Загляни ко мне Семён.

Говорит без объяснений,

В кабинет, вступая, Пётр:

— Распишись в приказе, Сеня,

И ступай, возьми расчёт.

— Как же так? Не понял, Петя.

Чем же мне семью кормить?

У меня жена в декрете

На сносях, должна родить.

— Ты, Семён, крути педали,

И не нужно лишних слов.

Я то что? Приказ прислали

Гнать в три шеи всех жидов.

Сами в этом виноваты,

Накопили в сердце яд.

Наступил момент расплаты.

Пусть за всё ответит гад.

Все вы хитрые — евреи.

Наш порядок вам не люб.

Затаились словно змеи,

Точите поганый зуб.

Вот дождались, укусили,

Отравили пол Кремля.

Инвалидов заманили

В трюм большого корабля.

Те, кто кровь свою пролили,

Кто без рук сидел, без ног,

В санаторий пригласили.

Отдыхать на долгий срок.

Всех свезли на пирс одесский,

Погрузили на судно,

На корабль многоместный

И отправили на дно.

Кто способен на такое

Лицедейство кроме вас?

Рад, что получил, не скрою,

Своевременный приказ.

Ваши подлые личины

Мне удалось раскусить.

Всех вас нужно в Палестину

Выслать, или истребить.

Жаль, что немцы не успели

Всех вас сжечь в своей печи.

Не достигли этой цели.

Вам доверили лечить

Тех, кто служит нам в столице

Путеводною звездой.

Но они врачи — убийцы

Избирают путь иной.

Изошёлся злобой Петя,

Аж слюною брызжет он.

Долго слушал речи эти,

И не выдержал Семён.

Проку нет от разговора,

Повернулся он спиной,

И пошёл по коридору

С серой книжкой трудовой.

Вновь Семён в плену изгнанья,

Это Сене не впервой.

Только это наказанье

Будет дочери с женой.

И младенцу что родится

Через несколько недель.

Увлажняются ресницы,

Наполняет их капель.

Бушевали в жизни грозы

У него не первый раз,

Но никто не видел слёзы,

Что бы капали из глаз.

Если дети голодают,

Свет не виден впереди.

Сердце рвётся и страдает,

И колотится в груди.

Месяц в поисках работы,

А за ним ещё один.

И всё время нужно что-то

Кушать, только магазин

Не даёт без денег хлеба,

Молока и макарон.

Никогда, пожалуй, не был

Так в отчаянии Семён.

Наконец знакомый тестя

Предложил ему пока,

Не найдётся лучше места,

Поработать у станка.

Токаря неплохо жили,

Кто поладил со станком.

И его определили

К старику учеником.

Это суппорт и станина,

Вот резец работы для.

И приходиться мужчине

Зрелых лет начать с нуля.

Не избалован судьбою,

И такой работе рад.

Вскоре он, азы освоив,

Сдал экзамен на разряд.

Тосковать тебе не гоже

Если молод и здоров.

И жена не ропщет тоже,

С нетерпеньем ждёт родов.

А в стране большое горе —

Заболел и умер САМ.

По Москве людское море

Разлилось по площадям.

Интересно мир устроен.

Он тиран, сатрап, палач,

Но повсюду слышны стоны,

Скорбь людей и горький плач.

Тридцать лет рукой умелой

Он держал страны штурвал.

Вёл вперёд корабль смело,

И победы меч ковал.

Сколько выросло заводов

За недолгих тридцать лет.

И фашистскому уроду

Удалось сломать хребет.

Мир жесток и вождь в столице

Был суров, остёр как сталь.

И ежовой рукавицей

Управлять страною стал.

Много честных и не очень

Он замучил в лагерях.

Цвет страны сгноил, на прочих

Нагоняя этим страх.

Только вряд ли кто-то знает

Как державой управлять.

От столицы и до края

Из руин её поднять.

Просто пятиться как ракам.

Рассуждать легко всегда

Тем, кто будку для собаки

Не построил никогда.

Это целая эпоха.

Много славных дней подряд.

А прекрасно или плохо

Пусть потомки говорят.

Горевать о ней